Снайпер Макарова Любовь Михайловна. 2-ой Прибалтийский фронт

[Tim]

Чтобы и наших не забывали.

Снайпер Макарова Любовь Михайловна. 2-ой Прибалтийский фронт. 1944 год.

[ORA]

а текст про нее?

[Tim]

Найди и добавь. Ложка выдана.

[Tim]

Вот, собственно и больше информации...

makar_l5.jpg (54.16 КБ) 6134 просмотра

makar_l1.jpg (14.65 КБ) 6134 просмотра

Родилась 30 Сентября 1924 года в городе Пермь.

В годы Великой Отечественной войны Гвардии старший сержант Л. М. Макарова была снайпером. Прошла долгий боевой путь в составе 3-й Ударной армии - от Великих Лук до Берлина. На её личном счету 84 уничтоженных гитлеровца.

За мужество и воинскую доблесть, проявленные в боях с врагами, удостоена орденов Славы 2-й и 3-й степеней, Отечественной войны 2-й степени, нескольких медалей.

Фронтовой жизни Л. М. Макаровой посвящена книга К. Лапина - "Девушка с винтовкой".

После окончания войны вернулась на родину - в Пермь.
( Сборник - "Женщины России - кавалеры Ордена Славы".
Издательство МОФ "Победа - 1945 год", 1997 год. )

Среди нас только Клавдия Прядко и Александра Скрипочкина были коммунистами, остальные - комсомольцами. И вот вышла наш комсорг Сашенька Шляхова ( она же и старшая снайперской группы ) из штабной знмлянки, поглядела в сторону закатного солнца и указала на небольшую поляну, окружённую со всех сторон мелким сосняком.

- Перед тем как разъедемся по разным полкам, комсомольское собрание, девчата. Заседаем вон на той полянке.

Был конец Сентября 1943 года. Из 21-й Гвардейской стрелковой дивизии, куда мы прибыли после школы 1,5 месяца назад, нас направили "для дальнейшего прохождения службы" в 46-ю, тоже Гвардейскую и стрелковую. В каждый её полк распределили по одному отделению.

- В повестке дня один вопрос, - объявила Саша, когда мы расселись на поляне полукругом. - Задачи действий снайперов в новой дивизии.

Коротко, точно разъяснила боевую обстановку. Дивизия давно находится в обороне. Здесь действуют неприятельские снайперы. "Бдительность и осторожность - прежде всего, девочки. И тщательная маскировка. Выслеживать коварного врага без устали. Ни одного неточного, а тем более бесцельного выстрела..."

Громкоголосая боевая Ольга Марьенкина сразу же, как только Шляхова замолчала, выкрикнула:

- Задача ясная !

И вот отделения уходят вслед за связными, прибывшими из полков. Саша ведёт 3-е отделение, в котором состою и я. У нас девушки, так мне думается, очень похожи друг на дружку. Все небольшого роста, полнее, чем в других отделениях... А может, я ошибаюсь ? Может быть, схожесть только из-за одинаковой военной формы ?

Шагаем молча по извилистой тропке, закинув за спину вещевые мешки; за плечами снайперские винтовки. Их бережно поддерживаем: как бы не стрясти прицел !

В полку отделение разбили на группы, в батальон - по 3 снайперские пары. Комсорг провожает каждую группу, потом уходит вместе с последней уже в полной темноте в штаб своего батальона. Мы спустились в отведённую нам маленькую землянку. Забрались на нары. Зоя Бычкова вздохнула: "Девчонки наши наверняка уже давно спят". Строгая Клавдия Прядко одернула её: "Не хнычь, Бычкова, до утра отдохнёшь".

Но заснуть нам не дали: старшую вызвали в штаб батальона. Сашенька вернулась, распахнув дверь настежь:

- Подъём !

Поднимаемся неохотно: целый день шагали с полной боевой выкладкой, а в ней 36 килограммов, однако приказ есть приказ.

- Нас приглашают на ужин, - пояснила Шляхова. Любительница поесть Нина Обуховская быстро оделась и стала подгонять остальных.

В штабной землянке вкусно пахло украинским борщом. Мы забыли про сон и с удовольствием поели борщ, гречневую кашу, выпили не по одному стакану крепко заваренного чая.

Разрумянившаяся Прядко похвалила:

- Вот это наше, украинское гостеприимство !

Перед сном Саша распределяла снайперские пары по ротам. По традиции в 1-ю роту направила меня и Клаву Маринкину, во 2-ю - Нину Обуховскую и Зою Бычкову, в 3-ю - пошла сама вместе с Клавой Прядко. Задача - не откладывая, с рассвета изучать передний край противника, ознакомиться, конечно, с расположением своих рот, подобрать место для оборудования основной и запасной снайперских ячеек.

Окопы 1-й роты находились в непосредственной близости от немецких траншей. Кое-где их разделяли лишь заминированные деревянные заграждения наподобие рогаток. Мы слышали стук вражеских сапог и голоса немецких солдат. Такая обстановка была непривычной. Наперекор сложившемуся правилу пришлось выбирать места для оборудования снайперских ячеек позади окопов роты, в 300-х метрах от противника, откуда был хороший обзор. Ночью, вместе с добровольными помощниками - бойцами роты, бесшумно вырыли глубокие ячейки, обложили их дёрном, тщательно замаскировали.

Поздней ночью вернулись в девичью землянку, а там Зоя Бычкова торжествует: в первый же день 2-х фашистов отправила на тот свет, а её напарница Нина Обуховская - одного. Подруги были во 2-й роте, в 700-х метрах от противника, и вели огонь из хорошо оборудованных ячеек. А Сашенька Шляхова, Клавдия Прядко облюбовали место в боевом охранении. Они ознакомились с местностью, расположением противника, засекли пулемётные точки, поставили стрелковые карточки, установили ориентиры и определили расстояния до них. Готовились основательно.

До нашего появления в батальоне не было снайперов, и противник чувствовал себя вольготно. Поэтому боевой личный счёт у всех девушек рос с каждым днём. Однако через 3 дня немцы уже не высовывали и носа. Теперь нужно было выслеживать цель часами, а то и сутками.

Каждый вечер, после ужина, Саша Шляхова уходила в штабную землянку и возвращалась со свежей армейской или дивизионной газетой. При свете коптилки громко и выразительно звучал её голос. В первую очередь читала последние известия, сводки Совинформбюро. Оживленно обсуждали их и радовались нашим успехам в наступлении на разных фронтах. А Калининский фронт держал оборону, и Зоя, громко вздыхая, говорила: "Эдак дойдут до Берлина, а мы всё будем топтаться в этих болотах".

"У каждого фронта своя боевая задача, - разъясняла Шляхова, - а в Берлин и мы придём". И все вслух мечтали о победе, намечали планы и на послевоенную судьбу.

Однажды Саша долго не возвращалась из штаба батальона, и мы начали уж волноваться. Мало ли что может произойти ? Случайный осколок, шальная пуля. Воздушный налёт застал по дороге... Наконец дверь открылась, и Саша медленно вошла в землянку с опущенной головой, молча присела на нары. Клавдия Прядко молниеносно изменилась в лице: "Сашенька, что случилось ?" - "В наших рядах, девочки, потери". Оказывается, в соседнем полку тяжело ранило 3-х наших подруг. Кого - ещё неизвестно. "Надо действовать осторожнее, внимательней, - сказала Шляхова, - и усилить наблюдение за врагом". После тяжёлого молчания Клава Прядко жестко произнесла: "Откроем счёт мести за пролитую кровь наших подруг по оружию".

Мне уже приходилось писать о том, что в самом начале войны пал смертью храбрых муж Клавы, служивший на западной границе. Клава добивалась у командиров самых сложных, самых ответственных и, скажу прямо, самых опасных боевых заданий. Нам она объяснила: "Я должна отомстить, я обязана уничтожить больше фашистов, чем вы. У вас есть матери, а меня некому будет оплакивать". ( Она получили известие, что все её родственники погибли в оккупации. А на самом деле мама Клавы была жива - её разыскали в 1968 году выпускницы снайперской школы... )

Раньше обычного, ещё не взошло солнце, мы пошли на "охоту", а наш комсорг отправилась в соседний полк. У землянки командира роты нас окликнул связной: "Комроты вызывает !" "Снайперы, срочное боевое задание, - сказал командир роты. - Появился немецкий снайпер, надо его уничтожить".

Мы узнали, что накануне, при рекогносцировке, погиб от пулевого ранения в голову командир роты разведчиков и был убит боец, пытавшийся вынести раненого командира. Пришлось изменить маршрут и пробираться в 4-й взвод, стоявший на рубеже стыка двух полков, там, где случилось несчастье. Перед нашим взором открылась ложбина, поросшая кустарником, в многочисленных кочках, хорошо скрывавших вражеского снайпера. Но где он, за какой из них ? А может, прячется под кустом ? Задача нелёгкая.

День провели в окопах взвода, наблюдая за местностью, тщательно изучая каждый кустик, каждую кочку и бугорок на нейтральной полосе, ничем не выдавая себя. Вражеская сторона тоже молчала. Чтобы вызвать противника на выстрел, Клава Маринкина надела на лопатку солдатскую каску, высунула над бруствером и медленно прошла вдоль траншеи. Я следила за местностью, чтобы, если немецкий снайпер "отзовётся", засечь его местонахождение. Раздался выстрел, пуля ударила в каску. Ага, враг был справа от нас ! "Любаня, а точнее, ты не заметила - откуда ?" - "Вон там притаился, наверное, в полосе 3-х небольших кустов ольховника. Видишь, неподалёку кочка, а позади неё - кудрявое деревце".

Продолжаем наблюдение. Боец из соседней ячейки пошел за обедом, принёс и нам перекусить. После обеда Клава предложила вновь провести демонстрацию с каской. Но на этот раз ответного снайперского выстрела не последовало. Зато противник открыл миномётный огонь. Поблизости находился блиндаж, в котором до прекращения налета пришлось нам отсиживаться. Самое неприятное заключалось в том, что противник обнаружил нас. Теперь следовало срочно менять позицию, изыскивать новый способ выслеживания вражеского снайпера. Облюбовали место опять же на стыке полков, но теперь в небольшом овражке, прикрытом кустарником.

Ночь спали плохо, перешёптывались, советовались, как лучше и быстрей оборудовать окопчик, замаскироваться и выследить врага. Ясно, что перед нами опытный и хитрый противник. Тихо собрались, как только чуть забрезжил рассвет, чтобы не потревожить подруг. На склоне овражка выкопали ячейку, замаскировали её "под местность". Обзор хороший. Выпал иней, от которого на "нейтралке" серебрилась трава. Это помогло через оптический прицел обнаружить чуть заметные следы, ведущие к одному из кустов на нейтральном поле. Для большей убедительности прошу подругу тоже тщательно осмотреть местность. "Ой, Люба, кажись, и на самом деле след !" - шепчет Клава Маринкина.

След шёл до куста и исчезал. Примет ячейки вроде бы не видно. Ровный участок земли.

День прошёл в наблюдении. На следующее утро тащим с собой чучело, которое нам помогла соорудить Прядко. Это подруги посоветовали использовать чучело для приманки. Моя напарница залегла во вчерашней ячейке, а я прошла в окопы взвода. По договоренности с подругой ровно через час поднимаю чучело над окопом. Никакого результата ! Противник молчит. Через определённый промежуток времени вновь демонстрирую чучело. Наблюдавший со стороны за моими действиями молодой боец засмеялся: "Эй, сестрёнка, дай-ка я высунусь из окопа !" Не успела его остановить, как и на самом деле он поднялся над окопом. Но и тут выстрела со стороны противника не последовало. В чём же дело ?

Скрытыми ходами добираюсь до подруги. Маринкина негодует: "Померещился немецкий снайпер, только время теряем !" Обнимаю напарницу: "Не горюй, Клавуся, объявится враг". Томительно тянется время, нервы напряжены до предела. Отлично понимаем, что началось подлинное единоборство стрелков, а это коварное, долгое порой и всегда опасное дело.

Вечером Сашенька Шляхова провела комсомольское собрание, доложила о случившейся с нашими подругами беде. Дивизионная разведка готовилась к вылазке за "языком". Командование решило использовать группу снайперов для поддержки действий разведчиков. Девушки получили задание: вести непрерывную стрельбу по огневым точкам противника, а при отходе разведчиков прикрыть их. С наступлением темноты 3 снайперские пары вышли на передний край. В полночь разведчики бесшумно прошли своё минное поле и приблизились к окопам противника. Вдруг раздался взрыв. Кто-то зацепился за проволоку натяжной противотанковой мины. Несколько человек получили тяжёлые ранения, двое погибли. Разведка себя обнаружила, и немцы открыли сильный огонь. Застрочили наши "максимы", зашлёпали снаряды, заглушая винтовочные выстрелы девчат.

Когда наступил рассвет, командование поставило новую задачу: оказать первую медицинскую помощь раненым, оставшимся на "нейтралке". Со всех сторон свистели пули, рвались снаряды. Было решено применить дымовую завесу. Ольга Быкова и Ольга Марьенкина первыми кинули дымовые шашки и бросились на нейтральное поле: рывками, падая и вставая, добрались до первых раненых, перевязали некоторых и вынесли с поля боя тяжело раненного разведчика Виктора Кудрявцева.

День был безветренный, солнечный, и дымовая завеса вскоре поднялась, всё поле хорошо просматривалось. Рая Скрынникова, Тоня Дьякова, Таня Кузина и Тоня Комарова перевязывали раненых на "нейтралке". Вблизи разорвалась мина. Тяжело раненную в ногу Раису Скрынникову санитары вынесли. Один из разведчиков быстро перевязал Тоню Комарову, раненную в грудь. Дьякова наложила повязку на рану Тане Кузиной. Девушки, превозмогая боль, выходили самостоятельно из огневого пекла. А Быкова, Марьенкина и Дьякова оставались на "нейтралке", пока не вынесли всех раненых разведчиков. Девушкам предоставили дневной отдых, но до отдыха ли ? Болели сердца по подругам. Жизнерадостная Быкова плакала: она ведь была неразлучна с Раисой Скрынниковой. Марьенкина и Дьякова переживали молча. Шляхова застала их в землянке: они снова собирались на передний край. Успокоила их, подбодрила, вместе с ними пошла на "охоту". Два дня комсорг провела с оставшимися девчатами...

- Вот что, - сказала нам Саша Шляхова, - предлагаю провести неделю мести противнику. Стиснем зубы и будем мстить за девочек ! Беспощадно !

- Поддерживаю! - крикнула Зоя Бычкова. - Будем мстить до самой окончательной победы !

Клавдия Прядко посоветовала комсоргу провести кустовые комсомольские собрания в полках и дивизиях, где воюют выпускницы школы. Наша старшая подруга опасалась, как бы не дрогнули некоторые, узнав о гибели девчат. Мы поддержали предложение Прядко...

Однажды я увидела в землянке командира роты старую снайперскую винтовку: более года назад погиб её хозяин, и рота в память о нём хранила оружие храброго товарища. Утром я попросила у командира роты эту винтовку. "Возьми, коль пригодится", - хмуро сказал лейтенант Кусков. И вот мы с Клавой Маринкиной снова на переднем крае. Взошло солнце, и почти сразу замечаем блеск зеркального стекла посреди ольховника. Играет солнечный зайчик. Такой приём неоднократно применяли и мы в своей снайперской практике, вызывая огонь на себя. Хитрит враг, заманивает. А может, это действительно блеснул снайперский оптический прибор или окуляр бинокля ?

Всматриваемся, наблюдаем. У меня созрел план действий. Советуюсь с напарницей. Опасаясь за мою жизнь, Клава не сразу соглашается, но я её убедила. Маринкина осталась в основной ячейке, готовая в любую секунду открыть прицельный огонь: давно измерено расстояние до кустарника и "прилегающей" к нему кочки, установлен прицел, учтено отклонение на ветер. Я же перешла в запасную ячейку. Свою снайперскую винтовку положила на бруствер, чтобы она была чуть видна, а старую винтовку изготовила для ведения огня. Отклонила её от плеча, прицелилась, спрятала голову за бруствер, выстрелила в сторону играющего "зайчика". Тут же грянул ответный выстрел, пуля гитлеровца угодила в прицел моей винтовки, лежавшей на бруствере: он засёк именно её. Разлетелось стекло, осколки больно ударили по кистям моих рук, выступила кровь. И в этот момент Клава выстрелила в обнаружившего себя снайпера, притаившегося в ячейке, оборудованной под кочкой. Враг поражён ! Через несколько секунд Клава оказалась рядом со мной.

- Любаня, милая, ты ранена ?

- Нет, только царапины.

Крепко обнявшись, взволнованные победой, молча смотрим друг на дружку. Спохватившись, Клава перевязала мне кисти рук, извлекла при этом несколько осколков. Раньше обычного мы покинули огневой рубеж. Нас восторженно поздравляли все бойцы батальона.

В эти дни, когда мы вели снайперскую дуэль, а Сашенька Шляхова была в других частях, Клавдия Прядко перешла в окопы 1-й роты. Она очень хорошо бросала гранаты, пожалуй, лучше всех остальных. Хорошо зная распорядок дня у немцев ( а они очень пунктуальные ), Прядко кидала гранаты в их траншеи в то время, когда у противника был завтрак, обед и ужин. Места сбора гитлеровцев были известны, ибо мы хорошо изучили немецкую оборону. Покоя гитлеровцы не знали; нередко после разрыва гранат доносились из вражеских траншей крики. А Бычкова и Обухова в те же дни методически обстреливали неприятельские амбразуры, не давая немцам вести пулемётный огонь...

Вскоре пришел приказ командования 3-й Ударной армии: отозвать нас из 46-й Гвардейской дивизии. Уезжать не хотелось: свыклись с бойцами, изучили обстановку, но Сашенька Шляхова обрадовала нас: вернемся в "свою", 21-ю Гвардейскую стрелковую дивизию, готовящуюся к наступлению.

Радостной была встреча с подругами, остававшимися там, после месячной разлуки. Через несколько дней вступили в новый бой...
( Из сборника - "Рождённая войной". Москва. Издательство "Молодая гвардия", 1985 год. )
* * *

Дополним эти воспоминания Любови Михайловны несколькими важными деталями, относящимися, правда, к более позднему времени. В её квартире, в Перми, на стене, рядом с фотографией сына, висит увеличенный с фронтового снимка портрет Сашеньки Шляховой. Есть у Макаровой и семейная фотография Маринкиных - Федосеевых: Клава, её дочь и муж. Бывшая её напарница живёт в Челябинске. И ещё одна деталь: писатель Константин Лапин выступил по Пермскому телевидению с рассказом о знаменитом снайпере Калининского фронта. И оказалось, что ни сослуживцы, ни соседи Любови Михайловны не знали о том, как славно она воевала.

В середине 1960-х годов писатель Константин Лапин написал книгу "Девушка с винтовкой", посвящённую Л. М. Макаровой и её боевым подругам. Отрывки из которой предлагаются Вашему вниманию.

[ORA]

Найди и добавь. Ложка выдана.

:du_ma_et: а что так не приветливо?просто раз уж ты начал,про нее писать,вот я и спросил...

[Tim]

Отрывки из книги "Девушка с винтовкой.

Жарким летом 1943 года на Калининский фронт прибыла рота выпускниц Центральной женской снайперской школы, созданной по инициативе ЦК ВЛКСМ. Помню этих милых, мужественных девчат: скатки через плечо, на ногах кирзовые, увы, не лёгкие солдатские сапоги, снайперские винтовки за спиной. И почти у каждой за плечами всего - навсего 18 или 19 лет жизни... Воины любили и уважали девушек - снайперов за меткую стрельбу, бесстрашие, героизм.

И новая встреча через 20 лет, в Мае 1963 года, на традиционном слёте ветеранов войны. Некоторых снайперов я помнил ещё по фронту, где был в ту пору военным корреспондентом, со многими встретился здесь впервые. Знакомство с Любовью Михайловной Макаровой, одной из рядовых героинь снайперской роты, кавалером 2-х орденов Славы, положило начало настоящей творческой дружбе, продолжающейся по сей день.

Любовь Михайловна обладает завидной памятью, я бы сказал, памятью сердца. Она любит и умеет рассказывать, письма её удивительно душевны, полны точных, поэтических деталей, мягкого юмора. Если собрать все письма, которые она прислала мне за это время, и рассказы, которые я записал с её слов, получится целый том интереснейших воспоминаний о войне.

Больше года занимался я сбором материала для книги, рассказал об этой работе по радио и телевидению. Стали приходить письма от подруг Макаровой, от её однополчан. Это помогло расширить картину боёв и походов, уточнить фамилии и географические названия, хронологию событий. А главное - прибавило фактические подробности, которые так важны, когда пишешь о реально существовавших людях.

Повесть документальна, герои её названы своими подлинными именами, многих читатель увидит на фотографиях, разысканных в архивах военных лет. И вместе с тем это не история части, раскрывающая весь боевой путь женской снайперской роты. Любовь Михайловна вспоминает лишь тот его отрезок, который прошла своими ногами, лишь те события, участницей которых была сама, лишь тех людей, которых знала и любила. Именно поэтому рассказ ведётся от её лица.

Если книга удалась, это заслуга Л. М. Макаровой и тех товарищей, которые помогали нам в нашей коллективной работе. Моя же задача заключалась в том, чтобы превратить разрозненные рассказы и воспоминания в более или менее стройное повествование о комсомолках грозных 1940-х годов.

Константин Лапин.

[Tim]

а что так не приветливо?просто раз уж ты начал,про нее писать,вот я и спросил...

Рома, у нас нянек нет.

[Tim]

НЕОБЫЧНЫЕ СОЛДАТЫ

bychkova.jpg (24.16 КБ) 6130 просмотров

Позади остались развалины Великих Лук, шоссе бежит в сторону Невеля. За дальней грядой холмов на горизонте погромыхивает, усиливаясь по мере нашего приближения к фронту, артиллерийская канонада. Два грузовика с запылёнными Гвардейскими значками на радиаторах мчат к передовой роту не совсем обычных солдат.

Посмотреть со стороны - воины как воины, пилотки со звёздочкой, пятнистые маскхалаты, винтовки крепко зажаты меж колен. Но порывы встречного ветра вырывают из-под пилоток то светлую, то тёмную прядь мягких девичьих волос. Нет-нет да и затянет высокий голос песню и дружно подхватывают её другие. И винтовки необычные - с оптическим прицелом, укрытым кожаным чехольчиком, и обращение с ними особенно бережное.

Необычные солдаты - это мы, 50 воспитанниц Центральной женской снайперской школы под Москвой. Первый выпуск школы ! nbsp; Каждая из нас горда, что попала во фронтовую роту. Мы только что пристреляли свои винтовки в запасном армейском полку, а некоторые успели и отличиться во время инспекторских стрельб, оставив позади прославленных снайперов армии. Теперь мы направляемся в свою часть - в 21-ю Гвардейскую стрелковую дивизию 3-й ударной армии.

Водитель, не сбавляя скорости, высовывает голову из окна кабины и беспокойно озирает небо. Как по команде, мы смотрим вверх. Нам везёт: низкая облачность мешает действиям вражеской авиации. Впереди часто загрохотали пушки. Близкое дыхание войны сгоняет улыбки с лиц, гасит возникающую песню.

На развилке головная пятитонка, замедлив ход, сворачивает на просёлок. Притормаживает и наш водитель: те, кто в первой машине, едут в 69-й стрелковый полк, а мы - в соседний, 59-й. Это наше первое расставание после снайперской школы, впереди неизвестность. Подруги машут нам, кто-то встает в кузове во весь рост:

- До скорой встречи, девочки ! Желаем удачи !

Грузовик поднимается на бугор и исчезает в ложбине. Облако пыли, поднятой колёсами, медленно оседает на траву. Наш водитель, не теряя времени, заруливает машину в ближний лесок. Подминая кусты, пятитонка въезжает в густые заросли ольховника и останавливается.

Из кабины выбирается молоденький Лейтенант, он должен сопровождать нас до места.

- Шабаш ! Приехали, девушки ! Отсюда до передка рукой подать...
Зоя Бычкова.

Водитель открывает задний борт грузовика. Осторожно передав пристрелянные винтовки тем, кто сошёл раньше, спрыгиваем наземь. Затекшие ноги не слушаются. Моя напарница Зоя Бычкова не то для разминки, не то просто так, чтобы посмешить, идёт по кругу, переваливаясь, как утка, с ноги на ногу. Раздаётся смех. Хмурится старшая снайперской группы Саша Шляхова.

- Девочки, что за веселье ? Мы не в школе.

26 стрелков, разбитых на снайперские пары, дважды "чёртова дюжина" ! Команды строиться нет, но мы, разобравшись по парам, выстраиваемся в 2 ряда. Теперь весёлая Зоя надумала демонстрировать сверхусердие, вытянулась по струнке, выкатила грудь колесом. Незаметно подталкиваю свою заводную напарницу. Действительно, здесь не школа.

Лейтенант, успевший выломать и очистить от коры ветку орешника, оглядывает строй, хлопает самодельным стеком по голенищу сапога.

- Ну, пошли, девчата.

Бесшумно шагаем за ним по тропке, ведущей к штабу полка. Склон холма, на который мы поднимаемся, порос мелким кустарником. Не сразу между кустами заметишь землянки, обложенные дёрном по самую верхушку. Отличная маскировка ! Не только с воздуха - вблизи не видны.

Где-то позади бухает полковая пушка, над головой с шелестом проходит снаряд, чуть позже далеко впереди слышится лязгающий звук разрыва. Совсем близко, как кажется, стучит станковый пулемёт. Штаб полка - ещё не совсем передовая, но звуки войны, такие громкие и новые для слуха, заставляют сжаться сердце.

На поляне перед штабным блиндажом, возле которого стоит часовой с автоматом, остановка. Лейтенант и Саша Шляхова идут представляться командиру полка. Рассаживаемся в кружок, с наслаждением вытягиваем ноги. Щегольские финки - прощальный подарок наших шефов из ЦК ВЛКСМ - сдвинуты на ремне, чтобы не уколоться о ножны. Снайперские винтовки у каждой на коленях оптикой вверх: не сбить бы прицел !

Не без удивления разглядывают девушек бойцы, появляющиеся из лесу, - уж больно грозен, наверное, наш вид: в маскхалатах, вооружённые до зубов...

В запасном полку мы уже слышали историю боевой 21-й Гвардейской стрелковой дивизии. Суровой зимой 1941 года дивизия наступала западнее Ржева, поначалу имела успех, но, израсходовав боеприпасы, попала вместе с другими частями в окружение. В 1942-м, с боями прорвав вражеское кольцо, дивизия вышла из окружения. Тогда она и получила звание Гвардейской. Дивизия устроили гитлеровцам настоящий разгром на Смоленщине, а войдя в состав 3-й ударной армии, участвовали в освобождении Великих Лук.

В разговор вмешался комбат. - Вон их женихи по земле ножками топают. Легки на помине.

В дверях землянки, закрывая свет, выросли две фигуры в маскхалатах и касках, со снайперскими винтовками за плечами.

- Товарищ Гвардии капитан, прибыли по вашему приказанию ! - отрапортовал Рыбину рослый старшина.

- В самое время пришёл, Ганночка, - сказал комбат. - Это наш снайпер номер раз, будет вашим учителем, девушки. А кто с тобой ? Петренко ?.. Ну, Петренко совсем жених из женихов, он у нас холостой...

Мы потеснились, пытаясь освободить место на нарах.

- Двинулись, комиссар ! - Рыбин встал. - Полагаю, они и без нас познакомятся.

[Tim]

gannochka.jpg (41.19 КБ) 6130 просмотров

- Ганночка, не забудь рассказать девчатам про зарубки на твоей винтовке ! - напомнил старшине Булавин.

Командиры ушли. Ганночка, присев на краешек нар, сворачивал цигарку. Петренко, смущённый представлением комбата и нашим пристальным вниманием, стоял у двери, не решаясь сесть.

Так вот они какие, гордость армии, гроза фашистов ! Худое, почти чёрное от загара лицо Михаила Ганночки изрезали глубокие складки, в уголках прищуренных глаз веером собрались морщинки - не то от привычки целиться, не то от дум, - тонкие губы плотно сжаты. Совсем не похож на него Петренко - румянощёкий хлопец с густыми чёрными бровями, сросшимися на переносье.

- Ой, какой шершавый ! - ойкнула Зоя Бычкова, огладив приклад винтовки Ганночки. - Сколько ж тут зарубок ?

- Та от до 100 догоняю...

Землянка ахнула. Во время инспекторских стрельб в запасном полку мы слышали о знаменитой, бьющей без промаха винтовке Ганночки, на прикладе которой снайпер отмечал ножом каждое удачное попадание. Винтовка пошла по рукам...

- Вот бы и мне такое "вещественное доказательство" ! - помечтала вслух одна из девушек. - Хотя бы к концу войны.

- А я не стану свою красавицу винтовочку портить, - не соглашалась другая. - Слишком много чести для фрицев - персонально каждого отмечать.

- Ты сначала хоть одного отправь в Могилёвскую губернию", - говорила третья.

Словом, шум поднялся немалый. Саша Шляхова попросила:

- Товарищ Гвардии старшина, расскажите, как вы первого своего фашиста срезали.

Ганночка только руками развёл.

- Хоть убейте - не помню, как в тумане был. Я из простой "трёхлинейки" тогда стрелял. Снайперскую мне позже вручили, когда я уже больше десятка их нащёлкал. У меня тоже к вам, дивчатки, вопросец, - сказал он вдруг. - Мабуть, хохлушки е у вас ?

Отозвались сразу две - Клавдия Прядко и Саша Шляхова. Лицо снайпера расплылось от удовольствия, когда он услышал родную мову. Он забросал подруг вопросами.

- Аз видкиля вы ? А чому не на том, не на Украинськом фронте ? А батько и маты е ?

Узнав, что Прядко в первые месяцы войны потеряла семью, Ганночка поведал свою беду. Он и сам ничего не знал о жене и родных, оставшихся на оккупированной Днепропетровщине. Знает только: ему есть за что мстить врагу. В одном снайпер был не согласен с Клавдией, заявившей, что ей, одинокой, умирать не страшно.

- Про смерть нэхай думае той катюга проклятый !

Пока земляки беседовали, мы атаковали Петренко. Какой его боевой счёт ? Много ли девушек в батальоне ? Есть ли у него зазноба - здесь или в тылу ? Хлопец заливался румянцем от столь дружной снайперской атаки.

Естественно, что Ганночка стал инструктором - наставником украинской пары: Прядко и Шляховой. А на Петренко был такой большой спрос, что он взмолился:

- Може, ще хохлушки есть ?

- Ни. Осталысь тилькы уральские, - подала голос Клава Маринкина.

- Вы з Урала ?.. Ну що ж, ходитэ до мэнэ !..

Нам с Зоей в учителя назначили опытного снайпера Василия Шкраблюка. К паре, в который была Нина Обуховская, приставили пожилого сержанта Николая Санина, успевшего уничтожить около 50 гитлеровцев. И другие снайперские пары не были обижены, для всех нашлись инструкторы.

[Tim]

Калининский фронт. На огневой позиции - Н. Обуховская
с наставником снайпером Н. Саниным. Июль 1943 года.

[Tim]

Первый день прошёл в знакомстве с батальоном и его людьми. Хороший здесь был народ ! Конечно, встречались и такие, кто поначалу смотрел на нас с недоверчивой или иронической улыбкой, нашлись и шустрые ухажёры, отпускавшие по нашему адресу ловкие или,- наоборот, неуклюжие комплименты. Только не до них было ! Не терпелось выйти на первую "охоту", доказать, что мы не зря заканчивали, снайперскую школу.

...Настало то раннее летнее утро, когда я подловила на мушку первого своего гитлеровца. Косые лучи солнца освещали вражескую оборону, наша позиция была в тени. Над бруствером показалась голова в каске, я прицелилась, как положено по инструкции, под обрез цели, плавно нажала курок. На душе стало как-то не по себе: всё же человек.

Только человек ли ? Разве можно назвать людьми тех, кто грабил, жёг и вешал, кто принёс столько горя, слёз и мук моей Родине, моим родным и близким ? Под Ржевом убит мой любимый дядя Вася, добрый человек и хороший семьянин, никогда в жизни никому не причинивший зла, быть может, моя пуля нашла убийцу ? А может, я наказала одного из факельщиков, превративших древние Великие Луки в развалины, а земли Псковщины - в "мёртвую зону", в пустыню ? Нет не люди это, а двуногие скоты. Собаке - собачья смерть ! Этот фашист больше уже никогда не выстрелит по нашим. А значит, моя справедливая пуля спасла чью-то родную жизнь, и, может быть, не одну.

К моей ячейке окопом, пригибая головы, бегут солдаты, поздравляют с удачей: наблюдатели подтвердили попадание. И артиллеристы, не отрывавшиеся от стереотрубы, видели результат выстрела, позвонили в штаб батальона. Командир роты Сурков специально пришёл отметить моё боевое крещение. Он пожал мне руку, приговаривая:

- Молодец, снайперка, хвалю ! Спасибо за службу ! Как звать-то ?

- Люба, товарищ Гвардии капитан.

- А полностью ?.. Теперь, когда вы настоящий воин, вас положено звать полным именем... Продолжайте в том же духе, Любовь Михайловна !

Зоя и радовалась за меня и переживала, вспоминая свою недавнюю оплошность. Ведь она могла открыть счёт первой. Её маленькие уши горели, как рубины, так она разволновалась. Прильнув к винтовке, моя напарница замерла в нетерпеливом ожидании.

А я стала наблюдать за вражеской бойницей. Навела остриё пенька прицела на цель и жду. Должен же враг, оборудовавший бойницу, когда - нибудь показаться ? Чувствую, в затылок стало сильнее дуть. Значит, ветер усиливается. Вот и трава заметнее клонится долу.

Сделав минутный перерыв, ещё раз проверила расстояние до цели. Точно: 400 метров ! Для проверки заглянула в таблицу в снайперской книжке, установила поправку в прицеле на ветер. Снова глаз у окуляра, палец на курке...

В бойнице тень. Вот он, вражеский наблюдатель ! Гитлеровец, видно, уверен в своей неуязвимости. Не мешкать, ведь цель появляется на секунду, на доли секунды ! Затаив дыхание, плавно нажимаю спусковой крючок. Ещё не отгремел гром выстрела, а голова в бойнице медленно - слишком медленно для живого - оседает... Есть, второй !

- На двух гадов меньше ! - сообщаю подругам, вернувшись вечером в землянку. Стараюсь говорить как, можно спокойнее, а хочется кричать во весь голос...

Меня окружают, целуют, тормошат. Меткому выстрелу все рады. Только Зоя непривычно молчалива да Сашенька, всегда весёлая, оживлённая, забилась в угол и смотрит перед собой, кусая губы. Клавдия Прядко подсела к ней, обняла, что-то шепчет подруге на ухо...

Завтра надо написать домой. Мама, придя с работы, побежит с письмом к соседке, прослезится, задумается о своей дочке... И в снайперскую школу напишу. Надо ж доложиться взводному командиру лейтенанту Алмазову, что боевой счёт открыт.

Взволнованная событиями прошедшего дня, я долго не могла уснуть. Девчата затихли, коптилка еле мигает, а я лежу с открытыми глазами. Вспоминаются мама, родная Пермь, снайперское учение...

[Tim]

РОДИНА ЗОВЁТ СВОИХ ДОЧЕРЕЙ !

Детство я провела на селе. Отец умер рано, мы с мамой жили в большой дружной семье дяди Васи. Это был любимый брат отца - Василий Андриянович Макаров. Высокого роста, широкий в плечах, - дядя отличался поистине медвежьей силой и удивительной добротой, нередкой в больших, сильных людях. Он был одним из первых организаторов колхозов на в Урале, из бригадиров выдвинулся в председатели, затем возглавил Лядовский сельсовет. Жил скромно, сколько помню его - всегда носил выгоревший на солнце, линялый от дождей хлопчатобумажный костюм. Был честен во всём ! И хороший отец, внимательный не только к своим детям, но и к племяннице.

Мне не было 17 лет, когда грянула война. О дальнейшей учёбе - мечтала в геологический - пришлось забыть. Надо было работать. Устроилась на случайную для себя должность - секретарём Пермского народного суда.

С начала войны мама пошла на Мотовилиху. Родной мой Урал был в те дни грозной кузницей оружия. Мама тоже стала работать на оборону. Порою она, как и многие в то время, не уходила с завода по 2 - 3 смены подряд. В Августе 1941-го призвали в армию дядю Васю. Прощаясь, он впервые заговорил со мной, как со взрослой:

- Если меня убьют, Любушка, - на войне всякое бывает, - не забывай наших, будь доброй сестрой моим детям !

На фронте дядя попал в артиллерию, писал бодрые письма: держитесь, тыловики, а боги войны не подведут !

Я и сама мечтала идти на фронт. Но кем ? Медсестрой ? Никогда не перевязывала раненых. Связисткой ? Ничего не смыслю в связи. Поваром ?.. О других воинских специальностях, которыми может овладеть девушка, я не имела понятия. Хотелось самой бить врага или находиться среди тех, кто сражается с фашистами.

Весной 1942 года на Пермском стадионе по вечерам, после работы, собирались девушки. Занимались строем, изучали винтовку, стреляли в цель. Стала ходить на занятия и я. Мама печалилась: была бы парнем - понятное дело, но зачем винтовка девушке ? Не ровен час и на войну пошлют.

- Да кто меня, такую маленькую, возьмёт на фронт ? - успокаивала я маму. - Разве что в тыловую часть, писарем.

Среди девушек, с которыми я вместе занималась на стадионе, прошёл слух: лучших стрелков будут отбирать в снайперскую школу. Слово "снайпер" тогда мне было неизвестно, из кинофильмов и книжек о финской кампании я знала только о "кукушках". Такой оборот дела меня обрадовал, но маме не сказала ни слова: зачем огорчать до времени ? Может, ничего ещё и не выйдет.

Обучал нас опытный кадровый командир товарищ Башмак. Был он строг, но по пустякам не придирался, отлично знал и умел преподавать теорию стрелкового дела, а стрелял, как настоящий мастер. Работал на оборонном заводе и после смены учил нас стрелковому делу.

Когда мы впервые вышли на боевое стрельбище, со мною случился непонятный казус: никак не закрывался левый глаз. Стараюсь, аж слёзы текут, а он не хочет закрываться, и всё ! Смотрю, сразу двумя глазами, пули летят куда угодно, только не в мишень. Командир заметил мои мучения.

- А ты, часом, не левша на глаза, Макарова ? Хоть и редко, но бывает такое. Попробуй-ка делать не так, как все: целься левым глазом, а правый закрой.

Попробовала. Правый глаз закрывается, левым вижу хорошо. Но надо менять изготовку, упор, словом, всё начинать сначала... Долго я переучивалась, от винтовки, хотя и учебной, уставали руки, болело плечо. Девчата, видя, как я целюсь левым глазом, смеялись: "Смотри, Люба, в чужую мишень не попади !.." Но скоро я не хуже, чем они, могла изрешетить "яблочко".

Перешли к стрельбе из боевых винтовок. Приклад "трёхлинейки" при выстреле отдавал в плечо, но стоило слиться с винтовкой в одно целое - и отдача пропадала. После солдатской "трёхлинейки" малокалиберную не хотелось брать в руки. Детская игрушка ! Ещё нравился мне пороховой дымок, нравился такой тревожный его запах...

Горе не обошло наш дом: осенью пришла похоронная. В боях за освобождение Ржева 30 Августа 1942 года командир орудия В. А. Макаров получил тяжёлое ранение в грудь и в голову. Не приходя в сознание, умер в армейском госпитале.

Вот тогда я и сказала себе: только на фронт ! Мама не перечила, она одобрила моё решение.

Настала зима, учение закончилось. Многие мои подруги ушли в трудармию, иные попали в воинские части. А в середине Декабря пришёл вызов из ЦК ВЛКСМ. Лучших наших стрелков - Тамару Новоселову, Асю Попову, Клаву Мальцеву, Валю Дуракову и меня - военкомат направлял на учёбу в Центральную женскую снайперскую школу.

Бегу в парикмахерскую. "Стригите покороче !" - весело говорю мастеру, а как увидела на полу свои тёмные, кудри, загрустила. Мама, вернувшись с завода, то начинала причитать, что единственная дочь покидает её, то ахала, до чего я, стриженая, стала - похожа на своего отца. Огорчало её и то, что настоящих проводов не удастся устроить: время военное, голодное.

Пассажирский зал переполнен, гудит от голосов, детского крика, чьего-то разудалого пения. Снег на перроне не убран, на вещах и каких-то ящиках беженцы. Суета, неразбериха, плач... Моих подруг провожает толпа родственников и знакомых, со мной только мама - маленькая, усталая. Я и не заметила, какой густой сетью морщинок легли на её лицо прожитые годы, как состарила её вдруг война.

- Береги себя, доченька, одна ты у меня на свете.

- Не бойся, мама, вернусь с победой ! - повторяла я.

[Tim]

Маме заступать в вечернюю смену, дожидаться поезда она не стала. По русскому обычаю благословила меня на прощанье, ещё раз припала к моей груди, сотрясаясь от рыданий. Я вывела её на площадь к трамваю. Даже лучше, что прощание не затянулось. Долгие проводы - лишние слёзы !

В поезде зарёванные подруги удивлялись вслух: до чего же я бессердечная ! Ни одной слезинки не проронила ! Может, это прощание - последнее ?.. А я, сама не знаю почему, была уверена, что останусь жива - невредима, вернусь домой с победой, снова обниму маму...

И вот мы в школе снайперов... Кажется, только - только закрыла глаза, а уже гремит команда дневальных: "Подъём !.. Тревога !.. В ружье !"

Первое время некоторые девушки ложились спать, не разуваясь, чтобы не мучиться с портянками ( не всем сразу далась эта премудрость - быстро и аккуратно намотать портянки ), становились в строй с выпущенной, как платье, нижней рубашкой. Смех и грех !

Бывали ЧП и похуже. Моя землячка Валя Дуракова как-то на стрельбище потеряла затвор от боевой винтовки. Командир отправил весь взвод обратно: "Пока не найдёте, не возвращайтесь !" Больше часа ползали в темноте по снегу. И ведь нашли. То-то радости было ! Кстати, от снега шинели сделались как новенькие. Стали понимать кое-какие истины: один за всех - все за одного ! Никогда уже Валя не позволила бы себе небрежность, из-за которой страдал весь взвод.

На фронте я в полной мере осознала смысл многого того, что в школе казалось нам бесполезной муштрой, надоедливой шагистикой, а то и просто командирскими придирками. Даже лейтенанта Алмазова, ставшего вскоре всеобщим любимцем, мы не сразу оценили. Бывало, придёт утром, строго, исподлобья глянет, быстро ли взвод строится, скомандует: "Смирна !" Вытянешься в струнку, замрёшь, боясь шевельнуться. Улыбался он редко, лишь в конце занятий, да и то если они проходили успешно.

После 4-х месяцев учения каждая курсантка с момента команды "подъём" успевала за 5 минут одеться, аккуратно заправить постель, умыться и встать в строй. Мы научились строевому шагу: одновременный чёткий выброс ноги, мерный взмах рук, молодцевато подняты головы. Винтовки опускали к ноге все вместе, так, что получался слитный щелчок прикладов.

В полной боевой выкладке, весившей 36 килограммов, мы ползли по-пластунски не одну сотню метров. Если командир замечал ошибку, то хочешь не хочешь, а возвращайся на исходный рубеж, ползи снова. Удивительно ли, что все мы ужами ползали на фронте.

Пеший марш перемежали неожиданные броски на 200 - 300 метров. Подав команду, лейтенант засекал время и, если кто-нибудь не укладывался в норму, заставлял повторять бросок сначала. Бывало, запыхаешься, злая, как чёрт, но вот открылось "второе дыхание", норма выполнена. А назавтра она уже другая: от занятия к занятию командир уменьшал время на броски.

Весной, когда земля просохла, занимались в поле. Сначала никто не понимал, почему нам стали давать на завтрак селёдку. Пресная пища - каши да пюре - приелась, все обрадовались возможности посолонцевать. Но как же мы уставали, маршируя, ползая, бегая на солнце со скаткой шинели через плечо, с винтовкой, гранатами, лопаткой, каской, противогазом, патронами ! Пот льёт градом, от жажды язык присох к гортани, а пить нельзя, да и нечего. Помню, идём оврагом, по дну бежит ручей, вода чистая, прохладная, а Алмазов не разрешает зачерпнуть даже горсточку, не то что каску. Мы думали, он нарочно мучает нас. Сколько раз на фронте во время 30-километровых пеших маршей я с благодарностью вспоминала уроки взводного.

А маскировка ! Лейтенант уделял ей особое внимание, ведь для снайпера хорошая маскировка - это жизнь. За 2 часа, которые давались снайперской паре, мы должны были отрыть боевой окоп, чаще всего на опушке леса, иногда - в поле, и замаскировать его под окружающую местность. Быстро отроем себе окопчик, замаскируемся, ждём. И вот с той стороны, где находится воображаемый противник, примерно в километре от нас появляются Лейтенант с помкомвзвода и в бинокли внимательно изучают каждый подозрительный бугорок, кочку, пень...

Если обнаружат - рой ячейку вторично, маскируйся снова. Так приятно, если обнаружили не тебя и можно отдохнуть, написать домой открыточку, вечером на это не хватало времени: еле выкроишь перед отбоем полчасика, чтобы подшить свежий подворотничок, почистить сапоги или повторить пройденный за день учебный, материал.

Рассказывают, как некий солдат замаскировался под пень, да так натурально этот "пень" выглядел, что влюблённая парочка присела на него. Пока молодые люди целовались и миловались, солдат, хотя и с трудом, но выдерживал. И взвыл благим матом, когда влюблённый парень перочинным ножом стал... вырезать на коре свои инициалы.

Это, понятно, анекдот, но в запасном тполку, где нам устроили экзамен по маскировке, случилось нечто подобное. Командир полка никак не мог отыскать наши ячейки, долго ходил по полю среди кочек, наконец, встал на одну для лучшего обзора. И тут "кочка" взмолилась тонким голосочком нашей татарочки Сони Кутломаметовой:

- Ой, тяжело !..

- И это ещё не всё ! Командир взвода, добиваясь быстроты стрельбы, научил нас делать 5 прицельных выстрелов в минуту, правильно ориентироваться на местности, быстро отыскивать цели, незаметно менять позицию. Мы научились стрелять не только из снайперской винтовки, но и из противотанкового ружья, из ручного пулемёта, умели кидать в цель гранату.

В ту пору война для нас была где-то далеко. Отзвуки её слышались в строгом голосе Левитана, читавшего по радио горькие ещё сводки Совинформбюро, в стонах раненых, которых провозили мимо нашей станции в далекий тыл, в плаче женщин, получивших похоронную. А мы были молоды и радовались наступившей весне !

Чёрные сучья старых лип в парке окутались нежно - зелёной кисеей. Как только выдавалась свободная минутка, я забиралась куда - нибудь поглубже в кусты, где никто не мог меня видеть. Подошью подворотничок, пишу письма, читаю. А то лягу на спину, смотрю в небо на плывущие облака и мечтаю. О том, как поеду на фронт, как стану грозой фашистов. И как встречу его, неведомого...

К инспекторским стрельбам готовились, как к большому празднику. Оружие проверено и пристреляно, отработаны на местности тактические задачи. В подразделениях проведены комсомольские собрания и беседы, стенные газеты пестрят заголовками: "Не подкачаем, девушки !"; "Каждая пуля - в цель !" В лагере образцовый порядок...

И внешне девчата подтянулись, приняли бравый вид: пригнанные по фигуре гимнастёрки, ремни туго перехватывают талии. Лишь первое время мы выглядели нескладёхами в солдатских шинелях с подшитыми полами, в ватных брюках, которые порою были настолько велики, что приходилось цеплять их за бретельки, в кирзовых сапогах на 2 - 3 размера больше нужного. Курсанты всё чаще засматривались на нас, офицеры с удовольствием провожали глазами девушку, когда она, чётко печатая 3 положенных уставных шага, проходила мимо...

Ребятам пришлось пережить немало неприятных минут на стрельбах: наши показатели были выше. А ведь их школа славилась своими традициями, её окончили такие знаменитые снайперы, как Герои Советского Союза Зайцев, Пчелинцев и другие. Какое ликование у нас поднялось ! Многие девушки - отличницы получили почётные грамоты ЦК ВЛКСМ, а лучшим из лучших - среди них были Саша Шляхова и Клавдия Прядко - вручили, именные снайперские винтовки. На металлических пластинках, привинченных к прикладам новеньких винтовок, выгравировали имена наших подруг. Это была большая честь !

[Tim]

nikifor.jpg (10.67 КБ) 6128 просмотров

ПЕРВАЯ ФРОНТОВАЯ РОТА

Учение кончилось, начали укомплектовывать первую фронтовую роту. Все с нетерпением ждали списков, а когда они, наконец, были вывешены, каждая курсантка прежде всего искала свою фамилию. Себя я нашла в списке младших командиров... оставляемых в кадрах школы.

У меня потемнело в глазах от набежавших вдруг слёз. Давно велись разговоры о том, что я неплохой командир отделения. Да, я освоила строевую службу, метко стреляла, а команду подавала так чётко, что иной строевик мог позавидовать ! Да, в школу приходят всё новые девушки, и кто-то из нас, обученных, должен заниматься с ними: мужчины нужнее на фронте. Но как, как я могу остаться, если едут мои подруги, причём едут на тот самый Калининский фронт, где погиб мой дядя ?!

Подаю рапорт лейтенанту Алмазову - отказ. Иду к командиру роты - то же самое. Что ж, придётся обращаться к майору Никифоровой, уж она-то поймёт меня, поддержит.

Все мы, курсантки, любили и уважали начальника политотдела школы майора Екатерину Никифоровну Никифорову. Всегда спокойная, приветливая, ровная со всеми, она относилась к нам почти по-матерински. И называли мы её - между собою, конечно, - матерью. Случится у кого - нибудь беда или неприятность, скажем, получит девушка плохие вести из дому - первым делом идёт к Екатерине Никифоровне. "Мать" не только успокоит, приласкает, но и напишет, куда нужно, от имени командования школы, чтобы тыловые организации помогли семье курсантки.
Е. Н. Никифорова
Е. Н. Никифорова.

В штабе полно старших офицеров, а я от волнеyия не вижу никого, обращаюсь прямо к майору Никифоровой. Покачав головой, она показывает глазами на Подполковника, начальника ... школы. Тот сурово выслушал меня и отказал. Снова, теперь уже с полными слёз глазами, поворачиваюсь к "матери". Видно, что-то, кроме слёз, увидела Никифорова в моих глазах. Вполголоса объяснила Подполковнику, почему я так стремлюсь на Калининский фронт, подсказала замену. Кончилось тем, что начальник школы, поколебавшись, дал согласие. От радости я благодарю не его, а Екатерину Никифоровну, причём не по уставу, многословно, от всего сердца. Не вышла - пулей вылетела на улицу.

Подруги, ждавшие меня у входа в штаб, от радости подняли визг. Зато во взводе на меня смотрели, как на отступницу: одна изо всех вне очереди попала во фронтовую роту. Большинство завидовало мне, кое - кто удивлялся:

- Куда спешить-то ?.. Навоюемся ещё, успеем...

Нас, "фронтовичек", отделили от остальных курсанток. Однако в нашей жизни мало что изменилось. Разве только чаще, чем другим, нам читали лекции о международном положении, моральном облике советского человека и природе героизма, о том, как мы, девушки, должны держать себя на передовой. В конце концов нам порядком надоело слышать одно и то же, с трудом мы коротали дни, мечтая о скорейшей отправке на фронт.

Настал день, когда нас распределили по снайперским парам. Снайперы, как правило, воюют вдвоём бок о бок: один ведёт наблюдение - другой стреляем. Ранят одного - второй прикроет огнём, вынесет с поля боя. В засаде ли, в бою, на отдыхе - снайперская пара - это одно целое ! Как много зависит от взаимного понимания, когда без слов, по одному жесту или взгляду ты знаешь, чего хочет от тебя напарница. Человека, с которым делишь нелёгкую солдатскую долю, с кем вместе смотришь смерти в глаза, нужно хорошо знать, уважать и любить.

Мысли о прошлом медленно отпускали меня, возвращая к действительности...

Каждая из нас по-своему пережила боевое крещение. Клавдия Прядко, например, призналась, что впервые за всё время пребывания на фронте заснула, как провалилась, лишь в тот день, когда открыла личный счёт мести.

После нескольких дней "охоты", противник стал осторожнее, зря не высовывался, удвоил бдительность. Но снайпер не может ждать, пока враг сам подставит голову под пулю. Снайпер обязан первым найти цель, больше того, должен вынудить противника обнаружить себя.

У Прядко и Шляховой был день большого успеха. Лёжа в окопчике, Клавдия высмотрела на нейтральной полосе глубокую воронку от снаряда. Воронка была метрах в 80 от вражеских траншей, буквально под носом у немцев. Подруги разработали план согласованных действий. В намеченный день Клавдия задолго до рассвета забралась в воронку и замерла в ней. Когда рассвело, её напарница, находившаяся сзади, в нашем окопе, стала осторожно показывать над бруствером чучело. Старый маскхалат, набитый ветками и травой, издали походил на выглядывавшего бойца. Приманка сработала: по чучелу ударили из автомата, потом заговорил ручной пулемёт. В поднявшейся трескотне Прядко сделала несколько прицельных выстрелов. И затих вражеский автоматчик, умолк пулемёт... Перед вечером настал Сашин черёд: двумя меткими пулями она пригвоздила к земле гитлеровцев, перебиравшихся через земляной завал в траншее. Так в один день подруги уничтожили 5 фашистов.

Удачливых снайперов поздравило командование, об их подвиге стало известно в штабе армии. На передовую прибыл со специальным заданием корреспондент армейской газеты Старший лейтенант Гребнев, сфотографировал подруг на огневой позиции. Две девушки в пятнистых маскхалатах, в касках, оплетённых зелёными ветками и травой, лежат в засаде. На переднем плане Саша Шляхова, она подняла растопыренную пятерню: "Воевали на "пять" !" Со страниц армейской печати фотография перекочевала в центральные газеты, её увидела вся страна.

[Tim]

shlyhva2.jpg (71.53 КБ) 6128 просмотров

Первые дни на передовой каждая из нас была озабочена одним: поскорее открыть боевой счёт. Но вот в наших снайперских книжках появились заветные единички, рядом с которыми стояла подпись командира, подтверждавшего попадание. Мы почувствовали себя обстрелянными воинами.

Но девчата и на фронте, видно, остаются девчатами. Случались у нас мелкие, почти ребяческие недоразумения вроде того, что одна девушка, не удержавшись, съела в отсутствие напарницы её трёхдневный запас сахара, а другая насмерть рассорилась с подругой из-за того, что та на кого-то не так посмотрела. Мелочь, чепуха ! Но в бою и мелочь может перерасти в нарушение воинского долга, вызвать беду.

Решили поговорить обо всём этом на комсомольском собрании. Под вечер в ложбиле за высотой собрался снайперский взвод: 25 комсомолок и член партии Клавдия Прядко. Скат высоты служил надёжным укрытием от врага, густые заросли орешника скрывали от посторонних глаз.

- Я думаю, девушки, никакого доклада не нужно, - сказала, открывая собрание, комсорг Шляхова. - Все мы здесь свои люди, хорошо знаем друг друга, агитировать нас не к чему. Лучшие стрелки доказали делом, то есть меткими выстрелами, что Родина не зря вручила нам замечательное оружие. - Она назвала имена тех, кто имел боевой счёт. - И всё же можно воевать ещё лучше, если мы будем жить дружнее. Что мешает нашей дружбе - вот главный вопрос повестки дня.

- А ничто не мешает, - негромко бросила Зоя Бычкова.

Шляхова услышала реплику и бросила строгий взгляд на Зою. Та часто срывается, бывает дерзка на язык, невоздержана в поступках. Но в весёлых выдумках нет ей равной - это тоже факт !..